О’Салливан рассказал о самых громких скандалах со своим участием

ВВС по свежим следам взяла интервью о чемпиона снукерной Премьер-лиги. Личность выдающаяся — и вышло потрясающе интересно. Тем более что обычно чопорный снукерный мир не больно-то открыт для вольного обозрения, а Ронни разоткровенничался: тут и о религии, и о семейных неурядицах, и о борьбе с наркозависимостью, и о будущей встрече с сидящим в тюрьме отцом...

Избранные отрывки публикует Top-Snooker. Отмечу, что это, наверное, самый интересный материал на бильярдную тематику, который я прочитал за последние полгода. Минимум. Ронни раскрыл тему, что называется: ничто человеческое бильярдистам не чуждо.

О разрыве с Джо: «Мы с Джо стараемся снова быть вместе. Это моя цель. Было бы прекрасно, если бы мы вновь смогли жить вместе, одной семьей. Но со мной, наверное, сложно жить – это правда.

Женщине сложно быть женой спортсмена, который старается удержаться на вершине. Нельзя проснуться когда хочешь, нельзя съесть четыре пирожных сразу. Нужно быть профессионалом, быть безжалостным.

Иногда вы с партнером просто не можете достаточно часто видеться. Я был в Прайори, где узнал о зависимостях. У меня были проблемы, но больше я не пью и не принимаю наркотики. Я боролся и мне помогали. Я ходил на встречи Анонимных Алкоголиков, где получал необходимую поддержку».

О религии: «Я не религиозен. Я интересовался буддизмом, потому что хотел как-то достичь счастья. Я посещал Буддистский Центр в Бетал Грин, обычно там завтракал и слушал, как местные чудики занимаются своими делами – и это было здорово. Так я провел шесть недель, но все разрушилось, когда кто-то меня схватил и потащил, повторяя «Сделай это со мной», и завод кончился. Я только начал успокаиваться, как эти люди начали лезть мне в лицо с совершенно диким выражением и звать «пошли, познакомься с моей женой». Вскоре меня отвратило от посещений этого места».

Об отказе продолжать матч против Стивена Хендри (дело было на чемпионате Великобритании в 2006 году): «Я вел 3-0 в матче с Дэвисом в полуфинале Премьер-Лиги, промахнулся и пошел жать ему руку, но на полпути вдруг подумал: «Что я делаю? Нельзя так» — и вернулся в кресло. На следующий день я вел 4-0 у Джимми Уайта в финале, промахнулся и точно так же пошел к нему. И все это дошло до той точки, когда в матче со Стивеном я сидел и думал: «Я не хочу здесь находиться». Я промахнулся, пожал ему руку и сказал: «Все, я закончил». Я вышел на улицу и почувствовал облегчение, потому что сделал это.

Было ужасно, что возникла подобная ситуация с делом, к которому я когда-то относился с такой страстью. И сейчас я тоже чувствую нечто подобное иногда, но больше я не могу себе позволить подобного, потому что снукерные боссы меня штрафуют на крупные суммы. Так что, если у меня снова возникнет такое ощущение – придется сниматься с турнира.

Снукер – очень тяжелая игра, когда ты сидишь в кресле наедине со своими мыслями».

О будущем освобождении отца: «Должен признаться, что очень нервничаю при мысли об этом. Как это все пройдет? Просто последнее мое воспоминание об отце – это как его выпустили на поруки, и он вез меня на турнир. Мне тогда было 15 лет. Я не знал, уйдет ли он, или останется, так, словно бы эти 18 лет уже прошли. У меня нет других воспоминаний, кроме телефонных разговоров и свиданий раз в два месяца, придется опираться на них.

Теперь отношения должны быть другими. Мне 33 года, у меня двое детей и карьера, но он сделал для меня очень многое, научил думать определенным образом. Он самый позитивный человек. Поэтому я иду на некоторые удары, которые многие сочтут рискованными, но я верю, что они принесут мне победу. И все получается, игра заканчивается, а у меня всегда остается это чувство.

Он любит снукер. И каждый раз, когда видит меня по ТВ, говорит, что для него это как мой визит. Он очень гордится. Он ничего от меня не просит, кроме как просто быть его сыном».

О том, почему он не стал вторым Хендри: «У меня нет того драйва, чтобы выиграть семь или восемь титулов Чемпиона Мира. Нет той страсти, которая нужна, чтобы стать (Шумахером), Хендри, Филом Тейлором. Если взглянуть только на факты: что я выиграл – явно я не достиг всего, чего мог бы. Но я не собираюсь становиться рабом снукера. Вряд ли я буду играть еще через пять лет, даже если выиграю еще пять мировых титулов.

Оставлю после себя наследство. Я поступал по-своему, может, и растратил свой талант впустую, но вот я подхожу к финалу, и чувствую себя целостно. Не хочу становиться жалкой развалиной в 45 лет и вопрошать: «Ну, и ради чего все это было?». По-настоящему важно это лишь сейчас».